|
"Фокус": господин Линдеманн, как и от текстов Rammstein, так и от мрачных стихов из Вашей недавно опубликованной книги "Messer" ("Нож") мороз по коже. Темы смерти, некрофилии, инцеста и душевных мук преследуют Ваше творчество. Вы настолько печальный и мрачный человек?
Линдеманн: Страдания всегда были излюбленной темой в литературе. Возможно, в жизни я слишком чувствителен и должен хоть как-то изливать душу. Когда я прочел вчера вечером вслух несколько своих стихотворений, мне стало легче и я лег спать в приподнятом настроении.
"Фокус": То есть, Вы не задавались целью нарушить очередное табу?
Линдеманн: С изобретением видеоигр, Голливудизированной индустрии развлечений и Феминистских журналов не осталось никаких запретных тем. Чем больше крайностей - тем легче продавать свое дело.
"Фокус": То же самое можно сказать и о Rammstein?
Линдеманн: Rammstein - это дело шести людей, которое вместе с менеджментом, продажей дисков и прочим образует этакий маленький концерн. В данном случае, я провожу между собой и группой четкую границу. Моя книга - это сольный проект, который не подчиняется правилам Rammstein.
"Фокус": Выглядит так, как будто Вам не нравится, если ваша лирика ассоциируется с группой.
Линдеманн: Да. Просто создается впечатление, будто я сын известного актера, который сам хочет на сцену и о котором все говорят: "Да, он что-то такое может..."
"Фокус": Вы отец-одиночка. Что же ваша дочь, Неле, думает о стихах, которые в некотором роде относятся и к ней?
Линдеманн: Я слышал, как она обсуждала стихотворения с подругой: "Фу, это просто отвратительно!" или говорила мне: "Папа, что с тобой происходит?" (смеется) Впрочем, она знает меня и с ироничной стороны.
"Фокус": И все же вы одиноки?
Линдеманн: Конечно, только мне никто не верит.
"Фокус": Критики пишут: "Стоит только Линдеманну открыть рот, и публика автоматически начинает дрожать от страха" Правда ли это?
Линдеманн: В то время я, кажется, уже вылечил зубы... Впрочем, шутки в сторону: то что я изображаю на сцене - всего лишь спектакль, шоу. Как только оно заканчивается, я снова начинаю шутить. Это продолжается годами и будет продолжаться пока я могу перевоплощаться. Однако я никогда бы не смог читать свои стихи перед, пусть даже, сотней людей. Для этого я слишком застенчив.
"Фокус": Откуда вы взяли такое название - "Скорбь" - для вашего первого альбома? В немецких героических сагах, матерью Персифаля была Сердечное Горе.
Линдеманн: "Храните друг друга от скорби " это старое изречение, его часто можно увидеть вышитым или вырезанным на дубовой коре.
"Фокус": А ваш хит - "Солнце" - можно подумать, вдохновлено, так называемой, второй песнью из "Так говорил Заратустра" Фридриха Ницше. Там также повторяется каждая вторая строфа...
Линдеманн: Ради Бога, нет! Истолкования наших текстов зачастую просто фантастические. Многие фаны наделяют наши песни исполненными глубокого смысла подтекстами и бывают разочарованы, когда выясняется, что мы и не думали ни о чем подобном. "Солнце" было просто гимном для Виталия Кличко.
"Фокус": На сцене вы кажетесь крайне экзальтированным. Ваша жизнь так же полна крайностей?
Линдеманн: Нет, скорее, я живу умеренно. Я хочу в 50 лет отправиться со своими внуками на море, поэтому приходится следить за своим здоровьем. Когда я возвращаюсь домой из очередного тура, я иногда замечаю, что сердечные клапаны шумят. В качестве разрядки, я хожу с друзьями на Free Jazz или допустим Роланда Кайзера.
"Фокус": Пожалуйста, подробнее?
Линдеманн: Легко. Особенно охотно я слушаю "Es kann der mste nicht in Frieden leben" ("Даже самый благородный не может жить мирно") или "Manchmal mochte ich schon mit dir" ("Иногда я хотел бы быть с тобой"). Слова песни "Du verlierst den Mann, ich verlier den Freund" ("Ты потеряешь мужчину, я потеряю друга") в сочетании со злобными гитарными риффами и индустриальной начинкой грохочут как самый настоящий молот!
"Фокус": Кстати о зле. После бойни в колумбийской старшей школе в Литтлтоне, виновниками которой были двое учеников, вас обвиняли вместе с Мерлином Мэнсоном, так как ученики слушали и вашу музыку. Повредило ли это вам?
Линдеманн: Поскольку Мэнсон - американец, ответственность за это несчастье преимущественно сваливали на нас. К сожалению, пресса ни в чём не разобралась, а всего лишь бросалась кричащими заголовками. Тем не менее, это не навредило нам, даже наоборот.
"Фокус": Вы и ваша группа неохотно рассказываете о себе, когда речь идёт о игре с фашистcкой символикой.
Линдеманн: Я больше не отвечаю на подобные вопросы. Хватит и точка!
"Фокус": Интересуетесь ли Вы политикой?
Линдеманн: Нисколько. Я не хожу на выборы, я знаю, что достойных там нет.
"Фокус": Что значит для вас материальное богатство?
Линдеманн: В общем-то я живу довольно скромно. Я позволяю себе время от времени парковаться на тротуаре или превышать скорость. Я разрешаю себе этакую "анархию, за которую можно заплатить" (смеется). Единственная экстравагантность, которую я себе позволяю, так это, - скупать небольшие обанкротившиеся зоопарки вместе с моим другом и издателем Гертом Хофом. Мы надеемся, что однажды сможем купить зоопарк целиком, чтобы животных не разлучали и не развозили по разным местам.
"Фокус": Теперь, когда песня "Feuer Frei!" прозвучала как вступлением к такому кассовому фильму, как "хХх", Rammstein снова заняли первые места в чартах. Однако Вы предпочли рекламировать свою книгу, вместо того, чтобы поехать на MTV Music Awards. Почему?
Линдеманн: Я просто представил себе, что когда-нибудь, однажды, литература станет для меня важнее, чем музыка. Идти на вечеринку у меня не было никакого желания. Ведь это просто выставление на красный ковер, просто чтобы покрасоваться перед камерами. Что мне-то там делать?
|
